[k-enma]

Название: Полная противоположность
Автор: Kresnik
Бета: cTcnhf
Фэндом: Соционика
Пейринг: Макс/Дон, Жук/Есь, Штир/Дост, Нап/Дюма
Рейтинг: R
Состояние: в процессе
Дискламер: вдохновил .Джи , заразил Caitlin.
От автора: все ТИМ’ы проверены на практике, без стереотипов
Размещение: только с разрешения автора

Это было… неожиданно.
А всего-то на всего закончили с подготовкой карнавала на час пораньше. Думал, приду к Дону приготовлю что-нибудь эдакое. Приготовил…
Для меня было неожиданностью, что дуал уже дома. И не один. Ботинок-то две пары. С другом? Нет.
Услышанное меня поразило, но не до нервной истерики.
В спальне отчетливо стонали. Страстно, громко, взвизгивая от удовольствия и боли.
Внутри ничего не болело, ничего не лопалось. Просто замерло.
Я тихо пробрался к двери и глянул в замочную скважину. И тут же отстранился.
Макс.
В груди стало пусто. Видимо сам виноват, что так произошло.
Молча и тихо вернулся в коридор. Так же тихо оделся и натянул кроссовки, бесшумно подхватил рюкзак и странно не шуршащий пакет с покупками и вышел, закрывая за собой хорошо смазанный замок.
Чёрт! Ключи от своей квартиры на тумбочке оставил… И что теперь? Побродить по парку, а через пару часов вернуться и сказать, что задержался в колледже и дальше делать вид, что ничего я не видел? Нет, так дело не пойдёт.

- Дюма? – большие зелёные глаза Еськи распахнулись ещё шире при виде меня.
Хотя я бы тоже обалдел, если бы ко мне вечером завалилось замерзшее и насквозь промокшее под грозой существо.
- Ага, - тихо шмыгаю носом, не давая соплям свободно вытекать наружу. – Я вас не потревожил?
Вас. Есь всегда с Жуковым. Тот мелкого точно не бросит.
- Нет! Что ты! – Есенин как всегда предельно эмоционален. – Ты это! Входи скорее и переодевайся, мокрый же!
Порой Есь больше похож на меня, чем я сам.
- Мелкий! – из комнаты доносится мелодичный рык Жука, который почти отвлёк меня от смс-сообщения Дону о том, что «Гюг меня утомил. К тебе не доеду. Ужин в холодильнике». – Кто припёрся?
- Не ори! – ответно так же орёт Еся. – Это Дюма.
- Да ну? – Жуков моментально оказывается в коридоре. – О! Какими судьбами, Посредник?
Так, делаем честные глаза, мягко улыбаемся и уверенным голосом врём:
- Да я ключи у Дона оставил, а он сегодня у друга ночует – не хочу его дергать.
- Ну вот! – блондин нахохлился как воробей. – Нельзя ключи так оставлять! Сегодня переночуешь у нас, а завтра чтоб с утра же ключи взял!
- Хорошо, - улыбаемся и делаем из себя милое раскаяние. – Обязательно.
- Да ты проходи! Чего встал? Мокрый же как лягушка! - Есь хватает меня за руку и тащит в гостиную, не обращая внимания на то, что от меня остаются лужи воды.
Юноша суетится у шкафа, раскидывая вещи в попытках что-нибудь найти.
- Солнышко, - Жуков неожиданно мягко отодвигает его от шкафа, прекращая наведение бардака, - поставь-ка лучше чайник. Этой лягушке согреться надо.
- Хорошо! – Есенин просиял новой лампочкой и унёсся на кухню.
- Ты не забывал ключи, - Жук полез в шкаф, легко находя в хаосе одежды футболку и домашние штаны.
- Не забывал, - киваю, стягивая мокрую и противно липнущую к телу рубашку.
- Ты с Доном поругался? – этот мужик слишком прямолинейный. И очень внимательный.
- Нет, с чего ты взял? – прыгаю на одной ноге, стягивая брюки.
- Так а хрен ли ты под дождём шаришься? – передавая мне сухую одежду, и тактично отворачиваясь.
- Я же не Макс, чтоб иметь всё нужное под рукой, - быстро переодеваясь, едва не запутавшись в штанах. – Зонт забыл!
- Ох ты… - Жуков аж обернулся. – Так Дон тебе с Горьким изменил?
Парень крайне удивлён, что даже странно.
- Да с чего ты взял?! – получилось слишком нервно.
- Ясно всё, - Жук махнул рукой, зовя на кухню.
По пути я развесил свою мокрую одежду и, машинально подобрав с пола чьи-то штаны, повесил их на спинку стула.
Есь как ужаленный крутился в районе плиты и холодильника кажется в попытках что-то быстро приготовить.
- Слушайте, - я поёжился, когда внезапно стало холодно. – Я тут продуктов купил, а они испортиться могут. Может я ужин приготовлю?
- Отличная идея, - утвердительно кивнул агрессор, снова отодвигая лирика от поверхности, на которой можно устроить бардак. – Если тебе, конечно, не сложно.
- Я б иначе не предлагал, - я улыбнулся и вымыл руки, принимаясь за ужин. Не зря же я, на самом деле, продукты покупал.
Есь доволен, что много и вкусно, а Жуков, что много и не пришлось самому прикладывать руку к ужину или уборке после оного. Я же доволен тем, что есть на что отвлечься.
Никакой боли или грусти нет, просто как-то обидно и пусто внутри. Неужели я хуже какого-то Горького?

Есенин носился вокруг, доставая подушку, одеяло и постельное бельё пока я раскладывал небольшой диван в гостиной.
- Извините, что я к вам так завалился… - опять изображаю из себя искреннее раскаяние и вообще муки совести.
- Ну да что ты! – Есь вывалил на себя полшкафа и выудил из вороха ткани наволочку. – Всё в порядке. Ты же не виноват, что ключи забыл.
- Ну это да… - меня едва удар не хватил, когда Лирик варварски всё скомкал и кое-как запихал в шкаф. – Всё равно извини.
- Ужин всё окупил, - Есенин снова посиял. – Доброй ночи, Дюма.
- Доброй, Есь, - я кивнул в след блондину, прикрывшему за собой дверь.
Быстро разложил и застелил диван и, вставив наушники в уши, ткнул висящий на шее плеер и тихо принялся разгребать шкаф, который Есенин засрал за пять минут.

Боже!!! Тут человек страдает, а они…!
Я лежал на диван, почти на максимум включив громкость в наушниках, но всё равно слышал почти весь аккомпанемент сказки про Красную Шапочку в исполнении Есенина и Жукова.
Зачем же так громко-то?
Спасибо моей дурацкой привычке засыпать под тяжелый рок. В итоге через полчаса я уже крепко спал под рифы SOAD.

Просыпаюсь я, по счастью, сам. Успел убрать за собой диван, завтрак даже приготовил, позавтракал и заскочил в ванную, по привычке наведя и там порядок.
- Может тебя подвезти? – предложил встрёпанный со сна Жуков, когда я уже застегивал куртку.
- Нет, спасибо, - я закинул рюкзак на плечо и толкнул дверь. – Мне ещё в пару мест надо заскочить.
- Как знаешь, - парень пожал плечами, а я уже бежал по лестнице вниз.

Телефон мило напомнил о себе утренней смс’кой. От Дона.
«Прости! Вчера как пришел сразу лёг спать и не услышал телефон. Встретимся в колледже!))»
- Спал он, конечно! – кажется я напугал случайного прохожего. – Скотина…

Перед совместной с классом «Б» парой по тригонометрии я зашел в библиотеку за учебником по психологии – внезапно захотелось узнать как справляться с неконтролируемой злостью. Она как-то очень не вовремя образовалась. А я же никогда не считал себя истеричкой…
Как в воду глядел!
Около черного входа стояли Дон и Макс. Точнее стоял только Горький, Кихот бы прижат к стене качественным поцелуем и по его поведению точно было не сказать, что ему прям всё так не нравится и он весь из себя такой недовольный и вырывается.
Скрипнув зубами, я почти бегом направился к нужной аудитории.
Черт. Заметили…
Дон сразу начал возиться и отпихивать Макса, сбивчиво пытаясь ругаться.
- Дюма! – он бегом бросился следом, но я почти так же бегом скакнул вниз по лестнице. – Дюма, подожди! Ты всё не так понял!
Зачем? Зачем он это делает?!
- Постой! – он почти схватил меня за рукав рубашки, но я умею выворачиваться. – Макс – псих! Он сам меня зажал!
Это было последней каплей.
Я резко остановился.
- И вчера он сам к тебе пришёл, - я смотрел прямо в синие глаза, ещё вчера днём казавшиеся такими родными. – И конечно же заставлял тебя с ним трахаться, а кричал ты вовсе не от удовольствия.
Как-то даже приятно было видеть как вытягивается от удивления лицо парня.
- Никогда больше меня не трогай, - эта фраза далась мне очень легко, и я продолжил свой быстрый путь по лестнице.
- Дюма! – Дон опять бросился следом. – Да подожди же ты! Он в самом деле меня заставил!
Врун. Наглец. Мразь!
- Не подходи ко мне, - я прошипел это, даже не оборачиваясь.
- Это не то, о чём ты думаешь! – он упорно бежал следом.
- Не смей меня трогать! – я резко вырвал свою руку из его пальцев.
Вокруг внезапно образовалась какая-то странная тишина.
- Никогда больше не подходи ко мне, - я говорил почти шепотом, но слова гремели в коридоре.
- Этого не может быть! – Гамлет всплеснул руками, разбивая тишину.
И пользуясь создавшимся шумом и волнением, я быстро ускользнул сначала от аудитории, а потом вовсе из колледжа.
Душка и умняшка Дюма не будет прогуливать пары?
Ошибаетесь!
Я и так-то на них иногда не хожу, потому что лень нападает, но всё решается блестящими глазами и тихими, но жуткими рассказами о том, как заболел или отравился.
Сейчас же невыносимо хотелось курить. Аж щёки сводило!
Но проблема – я уже давно бросил и сигарет с собой не таскаю, а до магазина бежать… я скончаюсь от никотиновой комы!
В нос внезапно ударил горький, но дико соблазнительный запах.
Ну эврика же! В закутке между основным и лабораторным корпусами всегда тусит Наполеон со своей бандой.
Мне с высокой колокольни плевать на всю эту ораву придурков – сейчас я за сигарету душу продам.
- Нап, - без приветствий и извинений, - дай закурить, а?
- О, заботливый, - Политик сидел на ступеньках невысокой лестницы черного хода, - какими судьбами в наши края?
- Просто дай сигарету, - кажется у меня уже дёргается щека.
Один из шестёрок Наполеона почему-то очень быстро протянул мне пачку сигарет и зажигалку.
Ааа, манна небесная. Как же хорошо!
А сигареты-то очень даже ничего – не хрень из-за угла, элитные какие-то, судя по тому, что не дерёт горло. И крепкие. От двух хороших затяжек даже голова слегка закружилась.
- Хорошие сигареты, - я затушил окурок о стену, и щелчком заправского курильщика отправил его в урну, быстро удалившись.
- А не Дюма ли это из «А»? – пробормотал один из парней.
- Он самый, - Наполеон согласно кивнул, расплывшись в нехорошей улыбке.

После сигареты стало гораздо легче и яснее в голове.
Какие планы далее?
Первое и главное: пойти к Дону и забрать свои вещи и ключи.
Далее – отключить уже наконец телефон! А то он мне сейчас дыру в кармане провибрирует.
Не глядя удаляю все смс-сообщения и выключаю аппарат, сунув обратно в карман.
Третье: купить сигареты и зажигалку, а то мне грозит качественная ломка.

Выкурив три сигареты подряд, наконец-то обретаю способность связно мыслить и соображать. Начнём пожалуй выполнение списка дел – иду к Дону.
Зная дуала, я полностью уверен, что к себе домой он сейчас точно не нагрянет – если и будет искать, то где угодно, только не там где нужно. Так что спокойно и не торопясь направляемся к Дону.
Тихо открываю привычную дверь и захожу в квартиру. В нос почему-то ударяет незнакомый запах, будто я не был тут несколько лет. Быстро скидывая обувь и куртку и направляюсь в спальню. Не обращая внимания на хаос в комнате, быстро собираю свои вещи, аккуратно укладывая их в спортивную сумку, в которой их сюда и привёз.
Когда вещи были полностью собраны – даже книги и диски, душа запросила гадостей.
И духу моего тут не будет! – как однажды заявил Гамлет, выходя из общей душевой после физкультуры.
Гулять так гулять!
К черту сорвал все собственноручно купленные занавески, подушечки и бельё, выкинул цветы и всякие мелочи интерьера, даже салфетки с тумбочек.
- Да, я очень эмоциональный, - гордо произнёс я в пустоту, и вышел в коридор.
Там оделся, закинул рюкзак за спину, сумку на плечо, подхватил пакет с «мусором» и, кинув ключи на столик, вышел, хлопнув дверью.
Кинув объёмный пакет в дальний угол помойки, зашагал к себе.
Внутри было пусто, но очень легко. Будто избавился от чего-то обременяющего. А ведь я любил его. Очень любил.
Почему «любил»? Потому что я никогда не прощаю измен. Никогда. Правило по жизни: изменил – до свидания, пишите письма с дятлами.
И нет, я не истеричка. Просто, может быть, немного зацикленный.

Наконец-то я дома. Дома. У себя, а не у кого-то.
Здравствуй, родной бардак! Никогда не понимал себя – если живу один, то в бардаке и хаосе, но если в моём личном пространстве появляется кто-то его, то вокруг немедленно наводится чистота, порядок и становится нереально уютно.
Я, наверное, мазохист.
Немного убраться всё же пришлось – без меня тут стало пыльно и душно.
К обеду я уже спокойно сидел на кухне, гипнотизируя никак не закипающий чайник.
А я ведь не хотел так расставаться с Доном. Я вообще не хотел с ним расставаться. Всё же можно было решить и уладить. Я бы даже, возможно, поверил, что Макс и в самом деле его заставил, но эпизод у библиотеки меня добил. По натуре я очень терпеливый и спокойный, но до ручки лучше не доводить – сам себя потом пугаюсь.
- Да что ж ты, скотина такая, не закипаешь-то?! – чайник уже полчаса стоит на плите, но даже признаков кипения не подаёт.
Хм… Это, вроде бы, называют психозом. Ну а как ещё обозвать то, что жду пока закипит чайник на выключенной плите?
Таки поставив чайник на огонь вспоминаю, что телефон до сих пор выключен. А вдруг что-то интересное, а я не в курсе?
Снова сижу на кухне, мерно удаляя непрочитанные смс от Дона – ни слышать, ни видеть его не желаю. Так, пара сообщений от Есенина:
«Дюм!!! Немедленно отзовись!! Не смей делать глупостей!!!»
«Дюма!! Скажи где ты!! Если ты совершил самоубийство, то я найду и убью тебя!!!»
Логика железная. Набираем ответ:
«Есь, я дома и в полном порядке. Просто вспылил, со всеми бывает»
Хм. Даже от Гамлета:
«Дюма, как это вы так поссорились? Всё же так хорошо со стороны выглядело! Не надо рубить с плеча, идите мириться!»
Даже отвечать не буду.
Ооо, от самого товарища Горького сообщение.
«Да послушай же ты меня!!!!…..»
Бла-бла-бла, дальше читать не буду – и так ясно, что от Дона.
Номер Макса отправляется в чёрный список вслед за номером, который был в записной книжке под номером «1».
От Достоевского:
«Очень жаль, что так произошло. Может как-нибудь встретимся, да поговорим?»
Как же он мне нравится – никогда не говорит лишнего и всегда всё про всех знает.
«Что случилось, то случилось. Встретиться можно, но не сейчас»
От Гюго:
«Дюм! Не сходи с ума!! Дон места себе не находит – поговори с ним, и заканчивайте уже эту глупую ссору. Ты, кстати, мне должен – я сегодня один разбирался с программой освещения для карнавала»
Так, а вот лезть не в своё дело не стоит. Но за то, что он делал мою работу надо извиниться и поблагодарить.
«Извини, впредь буду внимательнее. С меня шоу-программа»
От Лондона:
«Вы реально поссорились?? А надолго??»
Ну тут и отнекиваться бесполезно уже: раз Гамлет слышал, то узнают все, а уж Джек – тем более.
«Мы расстались». Коротко и ясно.
И со смутно знакомого, но не записанного номера:
«С тебя должок – последней радости лишил».
Что-то я подвис. Кого и чего я лишал?
Сообщение не в манере Дона или Макса. Может кому-то нравилось наблюдать? Вздор! Ничего я ни кому не должен. Забиваю на сообщение, а телефон пискнул, оповещая о новом смс.
От Еся:
«С тобой точно всё в порядке??? Гам сказал, что ты в слезах убежал!!»
Нет, ну я понимаю, принц, красавица-умница-спортсменка и сплетник, но не до такой же степени!!
«Гамлет как обычно преувеличивает. Всё правда в порядке. Не переживай. И постарайтесь больше не опаздывать на пары – тогда не будешь пропускать самое интересное))».
Чайник засвистел, и можно было приступать к чаю.
Я потянулся к шкафчику и вдруг понял, что по привычке держу в руках две чашки.
Я схожу с ума.
Благо сегодня пятница и выходные можно будет отсидеться дома за книжкой по психоанализу. Но только внутри я почему-то совершенно уверен, что покоя мне никто не даст.
Так и произошло.
В конце дня, когда я уже со всеми удобствами устроился в кресле с книгой и читал про пути выявления внутренних проблем, зазвонил мобильный.
- Жуков? – дисплей не врал, звонил действительно агрессор, и я машинально ткнул кнопку. – Алло.
- Что ты сделал Напу? – как это в духе Жука – без прелюдий, сразу к действиям.
- Я? Напу? – мозг опять выполнил команду «выкл». – Ничего я ему не делал.
- А то-то он ходит злой как чёрт и рычит, что это ты виноват, - от слов Полководца всё внутри похолодело – да что же я на самом деле мог ему сделать? – Ты точно ничего сгоряча ему не сказал?
- Да блин, говорю же, что нет, - ну вот почему агрессоры такие упёртые? – Я у него только закурить попросил.
- Ты что, куришь?! – Жуков рявкнул в трубку так, что я едва не выронил телефон. – Но сейчас не об этом! Сигарету значит… Дюма, если Нап тебя убьёт, то вини во всём Минздрав - он тебя во время не предупредил.
И отключился.
Меня пробрал нервный смех – я знал, что курить вредно, но не настолько же!
Зато я теперь знаю, кто послал то смс-сообщение.
Так, Дюма, спокойно! Ничего Наполеон тебе не сделает, ибо отсутствие сигарет это не повод для убийства! Ну… Не такой уж и серьёзный повод для убийства, скажем так.
Все проблемы в мире решаемы! Меня как всегда осеняет с опозданием… Просто отдам ему в понедельник пачку таких же сигарет – всё гениальное просто.

До вечера я ходил успокоенный этой мыслью, вечером меня начало потряхивать от осознания того, что Наполеон это Наполеон и хрен знает, что у него в голове кроме поистине гениальных мозгов.
В итоге до утра я не мог заснуть, полностью уверенный в том, что Нап меня таки убьёт, а перед этим ещё и прилюдно надругается. За сими позитивными мыслями меня таки срубило.

В субботу меня распараноило до такой степени, что все выходные я боялся выходить из дома, боясь что наполеоновская банда устроит мне темную, и даже к окнам не подходил – ну блин, а вдруг снайпер?
Это всё моя паранойя, я точно знаю. Но лучше перестраховаться – всё-таки это Наполеон.
К середине субботы телефон начал разрываться от звонков и смс, но после пятого приглашения «погулять, поговорить о всяком» я предусмотрительно выключил телефон, избавляясь хотя бы от одной проблемы.
За выходные я успел убрать всю квартиру, сделать незначительную перестановку, снова убраться, переклеить в коридоре обои, ещё раз убраться и перемыть всю посуду. Нервы они такие…

В понедельник я проснулся ни свет, ни заря и едва ли не бегом поспешил в колледж. Боюсь опоздать? Нет, я редко куда опаздываю, просто до сих пор колотило от мысли, что я перешел дорогу Наполеону. Бояться я его не боюсь – помнится даже один раз сцепились из-за какого-то пустяка, обеими квадрами разнимали – я боюсь того, что он может со мной сделать. Побаиваюсь точнее.
Первые две пары прошли на удивление спокойно – никто меня убивать не собирался и Напа нигде видно не было, только постоянно приставали с утешениями, хотя с такой паранойей я и сам как-то забыл, что с дуалом расстался.
К обеду я окончательно успокоился, но не тут-то было!
Только я увильнул из-под четкого контроля Гюго, как меня аккуратно взяли за плечи и повели в известный закуток между корпусами.
Я уже мысленно составил завещание, когда крепкая хватка на плечах исчезла и меня, кажется, оставили в покои.
- Здравствуй, Посредник, - никогда не видел Наполеона таким мрачным.
- Привет… - от нервозности даже махнуть рукой нормально не получилось.
- Ты долг отдавать собираешься? – на меня в упор пялилась пара золотисто-янтарных глаз.
- Сигареты? – благо мозг в стрессовых ситуациях ещё никогда не отказывал до конца.
С души камень свалился, когда Политик утвердительно кивнул.
Мозги пусть и не до конца отключились, но то, что у Напа правая рука в гипсе я заметил только тогда, когда он неуклюже попытался убрать с новой пачки плёнку.
- Давай уже, - машинально отобрал у него сигареты, убирая защитную плёнку и открывая пачку.
Зажигалку я у него тоже отобрал – неужели так сложно купить автоматическую?!
Внутри всё практически успокоилось, когда агрессор глубоко затянулся, блаженно улыбаясь.
Пока Нап курил две подряд сигареты, я стоял прислонившись плечом к стене, по причине того, что проход обратно мне загородили «двое из ларца».
- Так, - парень выкинул окурок, - за сигареты ты расплатился.
Уже лучше.
- А вот за сломанную руку будешь расплачиваться натурой.
Земля поплыла из-под ног.
Я знал. Я знал, что именно этим всё и закончится!
- Спокойно, заботливый, - Наполеон махнул рукой. – Ты, конечно, с виду ничего, но я не об этом.
Слегка краснею от мысли о том, что я всё же озабоченный…
- Руку я сломал по твоей вине, поэтому сойдёшь в качестве домработницы, пока она не заживёт, - заявил Политик.
- Чего-чего? – вся нервозность тут же отступила под натиском бурлящей злости. – Из-за меня? Каким это образом?! Без сигарет стал тупым и не заметил лестницу что ли?!
Я его сейчас убью!
- В части лестницы ты прав, - уверенно кивнул агрессор.
- А?.. – злость с шипением заливаемого водой огня исчезла.
- Слетел с лестницы, - полностью подтверждая мою эмоциональную тираду. – А поскольку последнюю сигарету, из-за отсутствия которой всё и произошло, взял ты – ты и будешь компенсировать мою некоторую ограниченностью в действиях.
- И что, и конспекты тоже? – сам не понял, как кивнул в знак согласия.
- Ну если ты сам предлагаешь, то и конспекты тоже.
Вот она! Вот она причина, по которой я ему в тот раз двинул по морде! Эта широкая улыбка от осознания того, что ты король мира и всё и вся у твоих ног.
По-моему у меня уже рефлекс выработался. Кулак сам полетел к цели под кодовым названием «наглая морда».
А вот как это кисть так резко оказалась вывернута почти к лопатке и почему стена вдруг оказалась под щекой я не понимал секунды три. Потом дошло – мы же тут не одни…
- Будешь сопротивляться или расскажешь кому-нибудь о нашей маленькой сделке – будешь отрабатывать именно так, как ты и подумал, - Политик улыбнулся ещё шире, и меня силком утащили к зданию колледжа.
- Это ключи, адрес и список любимых блюд, - мне у руки пихнули связку ключей и бумажку. – И не вздумай свалить.
С этими словами меня оставили одного.
- Ага, бегу и спотыкаюсь, - тут же забив на случившийся разговор, машинально сунул ключи и скомканную уже бумажку в карман и вернулся в колледж. Обед я, конечно же, пропустил…

Последнюю пару отменили из-за отсутствия преподавателя, но оно и к лучшему – Дон начал меня раздражать.
- Дюма, послушай, - он специально отловил меня в людном месте, прекрасно зная, что открытые скандалы я не люблю. – Ну прости меня, а?
- Нет, - спокойно и с улыбкой, - не прощу.
- Но почему? – инфантил по-прежнему крепко держал меня за запястье.
- Потому что ты мне изменил, - так же мягко улыбаясь, вызывая у дуала ступор.
- Ты понимаешь, что сам себя мучаешь? – мне с большим трудом удаётся сохранять спокойное выражение лица и полуулыбку. – Ревновать к Максу просто глупо.
В горле застрял ком.
- Это ты меня мучаешь, - голос стал немного тише. – Ревновать к Горькому… Нет, Дон. Я не ревную. Не к кому – я же ничем не хуже него, и ты сам это знаешь. Просто обидно и противно. Поэтому, пожалуйста, не трогай меня больше.
- Но… - Дон не успел снова перехватить мою руку.
- Никаких «но», Дон Кихот, - снова мягко улыбаюсь, хлопая его по плечу и выруливая в коридор, обходя шепчущихся однокурсников.

Вот теперь в груди начало болеть. Всё будто сжалось единым спазмом, не давая нормально вздохнуть. Хотя наверное оно мне на руку – будь воздух в лёгких я бы сейчас впал в истерику.
Сунул руку в карман, пытаясь найти телефон, но пальцы наткнулись на лишнюю связку ключей и измятую до состояния салфетки бумагу.
Глаза машинально пробежались по строке адреса и списку блюд, который гласил, что «ем всё, но не слишком солёное».
- Ну сложно мне что ли? – я только пожал плечами, отправляясь по указанному адресу.
Всё-таки я вспылил – руку-то он именно из-за меня сломал, что мне стоит пару недель похлопотать по дому?

Как и следовало ожидать – богатый район, красивые дома, ухоженные дворы.
Нужный дом нашелся с трудом, всё хоть и радует глаз, но больно уж они одинаковые…
Наконец-то отыскав дом и парадную, зашел внутрь, не обращая ни на что внимания – внутри болело всё сильнее и сильнее. Но я и не такое стерпеть могу.
Просторная светлая квартира, всё прибрано и вымыто – нафиг ему я?
Готовка не заняла и часа, я же не на ораву матросов готовлю. Решив не мучить травмированную руку Напа я сразу разложил всё по тарелкам, и убрал за собой.
По моим расчетам хозяин квартиры вернется где-то через, так что меня здесь ничего не держит.

Сам не понял как оказался дома. Просто оказался, разделся и упал спать.

Утро не принесло ничего хорошего – в груди всё ещё ныло. Противно, уныло и больно.
В колледже натянул на лицо привычную нежную улыбку, пряча обиду. И почти со всеми этот финт прокатывает. Достоевский в понятие «все» не входит.
Он аккуратно взял меня под локоть и отвёл в сторону.
- Как ты? – у Гуманиста очень умные зелёные глаза, которые всегда смотрят сквозь все маски, всегда видят то, что скрыто от посторонних.
- Противно как-то… - тут и скрывать нечего. – Разве я такое дерьмо, чтобы от меня к этому садисту сбегать?
Так-так-так! Надо успокоиться, не хватало тут истерик ещё закатывать.
- Дюма, - он дёргает меня за локоть, усаживая рядом с собой на скамейку, - ты это ты, и ты просто чудо, а Дон… Дон он такой какое есть. Неужели ты будешь винить его за то, что он по жизни непостоянный?
- Нет, - я вздохнул, опираясь спиной на холодную стену. – Просто противно…
- Всё обязательно пройдёт, - Достоевский так красиво улыбается, засмотреться можно. – Ты только не расклеивайся совсем.
- Конечно всё пройдёт, - я улыбаюсь более уверенно, вставая. – Пошли в столовую что ли сходим? А то аж на паре стыдно сидеть было – желудок раненым кабаном воет…
- С меня тогда обед, - инфантил улыбается, мягко взяв меня за руку и потащив в столовую.

После колледжа снова иду к Наполеону.
На кухне меня ждёт немытая, но хотя бы замоченная, посуда в раковине и записка
«Хуёвый из тебя повар, Дюма» - я уже мысленно видел содержание блокнотного листа, магнитом-яблочком приделанного к дверце холодильника.
Не, это сокол из меня хреновый.
«Спасибо за ужин», - видно, что писалось с трудом. Даже как-то стыдно стало, что из-за такой ерунды как ужин Политик шевелил больной рукой. Или совершенствовал навыки письма левой рукой.
Покончив с ужином и накрыв обе тарелки пластиковым колпаком, вымыл посуду и прошелся по квартире, разбирая и вешая по местам вещи и заправляя кровать.

В таком неспешном темпе проходили дни и недели. Я готовил, убирался, поливал цветы и занимался стиркой. Наполеон никогда не присутствовал в квартире, когда там находился я, но каждый вечер на холодильник была приделана новая записка с благодарностью или сдержанной похвалой.
Так же раз в два дня на кухонном столе меня ждали несколько листов с копиями конспектов Бальзака. Ну и почерк скажу я вам… Но хотя бы было, чем заняться скучными вечерами дома.

Прошел почти месяц с начала нашей сделки. Выполнение оной меня нисколько не тяготило, я даже привык.
Но в один из вечеров, когда я привычно готовил ужин, ключ в замке тихо повернулся, впуская кого-то в прихожую.
Я был неприятно удивлён столь ранним приходом хозяина квартиры, но это оказался не он.
- Посредник? – сухой скучающий голос Бальзака заставил меня вздрогнуть, роняя неочищенную картофелину в раковину.
- Здравствуй, Критик, - вновь вылавливая корнеплод из воды, продолжив его чистку.
- Что ты тут делаешь? – тихий звук отодвигаемого стула за спиной и шорох листов конспекта.
Я почему-то уставился на нож в руке. По-моему очевидно.
- Картошку чищу, - вполне явный ответ.
- Дюма, не пытайся сделать из меня идиота, - голос Бальзака просто сочился презрением. – Что ты делаешь в квартире Наполеона?
- А по мне не видно? – всё-таки разворачиваюсь к нему лицом, разводя руками.
Картина маслом просто – стоит значит Дюма, брюки со стрелкой, домашняя футболка (верх формы висит в коридоре на плечиках), фартук, закрывающий ноги до колена, в одной руке нож, в другой – наполовину очищенная картофелина.
- Видно, - кивает Баль, проходясь по мне холодным взглядом. – Я конечно знал, что заботливые тупые, но чтобы настолько…
Критик предусмотрительно замолкает, когда нож в моей руке поворачивается лезвием вниз.
- Поступим значит проще, - он лёгким движением закидывает ногу на ногу, сцепляя пальцы в замок. – Как ты попал в эту квартиру и почему ты до сих пор тут находишься?
- Я просто пришел приготовить Наполеону ужин, потому что он попросил, - снова возвращаясь к несчастной картошке. – Ключи он дал мне сам.
- Посредник, - Бальзак опять начинает фонтанировать недовольством, - я знаю, что ты превосходно врёшь, но сейчас этот фокус не пройдёт. Говори – как и зачем?
Я с досады хлопнул себя ладонью, точнее картофелиной, по лбу. Больно…
- Сюда я залетел через неплотно закрытое окно, чего дожидался аж сотню лет, выслеживая Напа с крыши соседнего дома, украл все ценные вещи, закинул в свой розовый танк, что летает за окном, но вылезая, сломал крыло на заднице. А сейчас готовлю ужин, чтобы набраться сил и ускорить регенерацию любимого из пяти крыльев, иначе меня не пустят в моё родной королевство розовых фей-утконосов, где я третья дочь второй половины королевы, - такого бреда я не нёс, наверное, с того раза, когда объяснял вдрызг пьяному Дону, что он не у себя дома, а в стране гоблинов, где боготворят голых спящих изобретателей.
Кажется Критик на долю секунду поверил, краем глаза глянув в окно, а не летает ли там на самом деле розовый танк. Чего уж тут! Я и сам почти поверил в то, что сказал – так вдохновенно врал.
- Ты придурок, - почти каркнул Бальзак.
- Не придурок, а моя личная розовая фея-утконос, - появление мокрого как мышь Наполеона напугало примерно так же, как если бы я на самом деле сломал любимое крыло, будучи феей.
- А если серьёзно? – всё-таки у Бальзака чувство юмора отсутствует, как, наверное, и мышцы, улыбающие губы.
- Баль, ну он серьёзно готовит ужин, потому что я его попросил, - Политик плюхнулся на другой стул, откидывая насквозь промокшую куртку на подоконник. – Он, кстати, скоро?
- Нет, - честно признался я, потому что по моим расчётам на готовку у меня были добрых полтора часа.
На лице Наполеона мгновенно нарисовалось выражение вселенской скорби и несчастья.
- Ты… - я растерялся, - просто рано пришел… Я не думал, что ты так рано…
Ну вот, начал заикаться от нервов.
- Тогда занимайся своим делом, а нам надо поговорить, - Критик встал и кивком позвал Наполеона за собой.
Я даже рот открыл от такой наглости. Я? Своим делом?!
- Сам занимайся, - я кинул картофелину и нож в раковину, сорвал с себя фартук и ушел в коридор, быстро натягивая кроссовки и курку, небрежно кинув рубашку и жилетку в рюкзак.
- Истеричка, - бросил мне вслед инфантил.
- Не, это просто ты сволочь, - вздохнул Нап, провожая меня взглядом. – И я остался без ужина.
- Да ладно тебе, - Баль хлопнул его по плечу, - пошли, приготовлю. Не оставлять же лучшего друга голодным. И вообще иди переодеваться – мокрый до нитки же!

Бальзак – УГ.
Эта мысль прочно обосновалась у меня в голове пока я брёл домой под проливным дождём. Как обычно без зонта.
Хотя… Нет, просто это я истеричка.
Баль на самом деле очень умный и серьёзный и глубоко-глубоко внутри я его уважаю за хладнокровие и спокойствие. Но иногда мне хочется его убить.
«Занимайся своим делом», - эта фраза всё никак не выпадала у меня из головы.
Неужели в представлении остальных ТИМ’ов я на самом деле выгляжу примерной домохозяйкой? Обидно между прочим – я же не такой. Я всего лишь пытаюсь сделать, чтобы другим вокруг меня было хорошо…
Подождите! А я же и в самом деле веду себя как мамочка. Боже! Я хочу умереть…

- Дюма-а-а-а! – радостный голос Еся из телефона в конец убил мой внутренний запас эндорфина.
- Что? – я иногда себе такой мразью кажусь – ну вот взял и убил ребёнку хорошее настроение своим простуженным гнусавым голосом.
- А ты болеешь что ли? – настроения Есенина меняется как погода в Лондоне.
- Ага, - голос совсем хриплый и мне больно говорить.
- За тебя преподаватели волнуются, - ну вот глядите! Настроение Лирика поменялось уже три раза! – Да и мы тоже.
- Скажи Жуку, что со мной всё в порядке – потемпературю и пройдёт, - из-за заложенности носа нещадно болела голова.
- Да Жукову всё до лампочки, сухарь чёрствый, блин, - Есь раздраженно фыркнул. – Я не про него – я вообще! Все беспокоимся.
- Всё правда в порядке, - тут и стараться даже не надо, чтобы голос звучал бодрее. – Спасибо за заботу.
- А хочешь я зайду и помогу по дому? – виктим аж через телефонную сеть умудрялся сверкать.
- Нет, спасибо, - ответил я раньше, чем мозг успел сформировать картину погрома, которая случилась бы пусти я воодушевлённого Есенина на кухню, готовить больному обед. – Я не настолько болен.
- Ну как знаешь, - мне повезло, что Есь не умеет долго обижаться. – Тогда скорее выздоравливай, а то без тебя скучно.
- Хорошо, обязательно, - клятвенно заверил я, попрощавшись и отключаясь.
На самом деле я не хочу выздоравливать.
Нет, не потому что мне нравится болеть – мне это отнюдь не нравится, просто так легче. Спишь себе целыми днями, никто тебя не трогает и не дёргает. Тепло, сухо и мухи не кусают как говорится. Из кровати правда только голод пару раз в день выгоняет. И всё-таки иногда надо пить лекарства – смерть от простуды пока в мои планы не входит.

Господи боже мой!!! Простуженный мозг просто взорвало дверным звонком. Аж в голове теперь звенит. Нет, никуда я не пойду. Не вылезу из кровати и дверь никому открывать не буду!
Но меня продолжали методично насиловать звонком в уши.
- Да иду я, блядь! – выскакиваю из кровати и тут же жалею об этом, сидя на полу и постепенно ощущая боль в коленях и правом локте. – Иду…
Минуты две, которые я шатался к двери, звонок не замолкал.
Мне уже было плевать кто там, хоть королева Елизавета – обматерю и выставлю вон.
- Какого хуя?! – распахиваю дверь и едва не улетаю на лестничную площадку по инерции.
- Тебе правда интересно? – на пороге стоит Наполеон и пакостно лыбится.
- Вон! – захлопываю дверь.
Точнее пытаюсь захлопнуть. Но Нап быстро выставил между дверью и косяком армированный нос сапога, потом колено, а потом и весь полностью просочился в квартиру.
- Гуманитарная помощь! – от его голоса в голове звенит ещё сильнее.
- Ча? – порываюсь не падать в обморок от перенапряжения.
- Нича, - неожиданно Политик хватает меня поперёк талии, закидывает себе на плечо и тащит на кухню под аккомпанемент всего известного мне мата.
- Аыыы… - натурально хватаюсь за голову, когда меня как мешок с картошкой скинули на стул.
- Сильно болеешь? – агрессор поставил магазинный пакет на стол.
- Нет, - от головной боли даже слёзы по щекам потекли.
- Эй, заботливый, ты чего? – Нап неожиданно обеспокоено реагирует на этот болевой рефлекс. – Так больно?
- Просто резко, - держусь за голову, пытаясь абстрагироваться от звенящей боли.
- Ты это… - он вдруг приседает напротив меня на корточки и кладёт руку на колено, - не злись только.
- Я не злюсь, - я честно кивнул, вытирая щеки и открывать покрасневшие глаза. – Правда.
- Тогда показывай где у тебя посуда, - Наполеон решительно подскочил, и принялся изучать кухню.
- Зачем? – я всё ещё искренне надеюсь на то, что я просто неправильно всё понял и Нап не собирается готовить мне обед.
- Ну жрать тебе готовить, - парень по привычке кинул куртку на подоконник, кажется сломав одну орхидею.
Я хочу умереть. Немедленно!

После такой готовки кухню я буду убирать о-о-очень долго…
Вот разбитая тарелка, вот разбитое яйцо, масло разлито, сахар рассыпан, и вот ещё моя любимая деревянная лопатка сломана. А плиту я наверное полдня от этого оттирать буду.
Спросите почему я сижу на стуле и спокойно всё это допускаю? Очень просто – мне пригрозили ножом. Вот так-то.
Пока я сидел и разглядывал некогда любимую, а ныне сломанную у корня Маздовалию, Наполеон подозрительно затих.
С чего бы?
Я повернулся, задумчиво уставившись на агрессора.
Тот агрессивным сейчас не выглядел – даже наоборот, какой-то расстроенный и обиженный.
Взгляд запоздало скользнул по его рукам.
- Нап!! – я вскочил со стула, хватаясь за край стола, чтобы не упасть. – Сейчас аптечку принесу!
Я вида крови не боюсь, но просто её так много было…
В панике никогда ничего не получается. Вот и на этот раз лекарства и бинты назло валились из рук и куда-то укатывались.
- Дюма! Да не беспокойся ты так – царапина же!
- Царапина, конечно… - бурчу, кое-как складывая лекарства обратно в аптечку.
- Садись, - более-менее успокоившись, киваю на стул.
Политик послушно садится на стул, но салфетку от руки пока не отнимает.
- И снова правая рука… - парень грустно вздыхает, глядя в аптечку.
- После перелома-то сильно болит? – убираю от его руки окровавленную салфетку, тут же обрабатывая перекисью.
- Не, - Нап отмахивается свободной рукой, внимательно наблюдая за моими манипуляциями.
Нервирует, знаете ли.
- Это хорошо, - ранка на самом деле оказалась пустяковой, но перевязать всё же следует.
- Вот же интересно, - Наполеон внимательно разглядывает маленький бантик из бинта под своим запястьем. – Как тебя вижу, так страдает правая рука.
- Ну уж извини, - я только пожимаю плечами, выбрасывая мусор и убирая все лекарства обратно. – Значит так, - поворачиваюсь, - пару дней не напрягать и старайся не мочить.
- Не мочить? – Политик даже подскакивает. – А дрочить как?!
Боже, я иногда просто поражаюсь его прямолинейности.
- Левой рукой, солнышко, - улыбаюсь как можно милее, и иду убирать аптечку на место.
Точнее собираюсь идти.
- Может снова поможешь? – голос Напа звучит совсем у уха, и только его рука, обвившаяся вокруг талии, удерживает меня от поцелуя со стеной.
- Эй, руки убери! – мне не противно, даже скорее наоборот, но как-то неловко и ужасно стыдно. Перед кем – не знаю.
- Если уберу, то ты упадёшь, - и снова он чертовски прав, так как ноги меня совсем не держат.
- Не упаду, - для наглядности упираюсь рукой в стол, но агрессор только плотнее прижимается ко мне со спины, и что-то как-то мне жарковато становится. И отнюдь не от простуды.
- Так свалю, - и вот тут-то мне стало страшновато.
- Не трогай меня! – сам не понял как вывернулся от его хватки, отскакивая к стене, вжавшись в неё спиной.
- Почему? – Наполеон заинтересованно склонил голову к плечу. – Я тебе противен?
- Нет, - лучше бы я сначала думал, а потом говорил. – Но не стоит.
- Почему? – его настойчивость начинает пробиваться через щит «недотрога».
- Потому что есть Бальзак, - Дюма, ты безнадёжен.
- И? У тебя вот Достоевский есть, - он даже усмехается при виде моего, наверняка, по-дурацки удивлённого лица.
- А он тут при чём? – мы с Гуманистом вообще просто друзья.
- При том, что Баль мой лучший друг, - Наполеон опять оказался совсем рядом.
- Эээ… - очень! Мегаглубокомысленно просто получилось!
- Быть дуалами не значит быть любовниками, - я даже его дыхание уже чувствую. – А чтобы быть любовниками не обязательно быть дуалами. Верно же?
Мысли судорожно щелкают в мозгу.
Как-то раз мы разговаривали с Доном на тему дуальности и любви. Беседа пришла к тому, что соционика определяет лишь тип личности, а любовь это уже дело природы. И тут Политик оказался прав. Обидно даже.
- Верно, - хотел сказать одно, а вырвалось вот это.
- И поэтому…
Не буду врать – я серьёзно хотел ответить на прикосновение горячих, сухих и пахнущих дорогим табаком губ, но я же Дюма.
- Я простужен, - осторожно отодвигая от себя Наполеона.
- Ну значит продолжим, когда выздоровеешь! – жизнерадостно заявил Нап.
Как же он легко может вывести меня из себя!
Через минуту парень уже сидел на лестничной площадке и потирал ушибленный зад.
- Что за народ… - Наполеон встал, отряхнулся и, закурив, просиял божественной гордостью и удалился восвояси.
А что осталось мне? Загаженная кухня, сломанная орхидея и стояк. Классно!

Ко всем моим несчастьям, типа быстро отступающей простуды, прибавился ещё и Политик, заимевший привычку заваливаться ко мне после колледжа.
- Тебя дома что ли не кормят? – ужин вместе уже вошел в традицию.
- Я живу один и мне лень готовить, - фыркнул Нап, накручивая спагетти на вилку. – К тому же ты видел результаты моего кулинарного творчества.
- Видел и даже пробовал, - я кивнул, - и между прочим было очень вкусно.
Тут я не врал. Хрень, которую приготовил Наполеон, выглядела как макаронно-мясное месиво в добавок ещё и с картошкой, но на вкус была очень даже.
Если я желал увидеть смущенного Политика, то этому желанию сбыться не дано. Нап просиял довольной улыбкой и вернулся к макаронам.

- Я зайду завтра? – рыжий как обычно прижал меня в коридоре, вклинивая колено между ног и щекотно шепча в шею.
- Ты зайдёшь даже если я скажу «нет», - я уже не вижу ничего ужасного в том, чтобы прижаться к нему и обнять за плечи.
- Тогда до завтра, - почти прорычал агрессор, припечатывая мои губы почти болезненным поцелуем.
Вот этого я никак не ожидал. А ещё не ожидал, что отвечу с такой жадностью, прижимаясь к нему всем телом, запуская руки в жесткие волосы и требовательно прикусывая горьковатые губы.
- Выметайся, - голос совсем сел от возбуждения.
- Я до тебя ещё доберусь, - прохрипел Наполеон, снова коротко целуя в губы и почти выбегая за дверь.
- И ведь доберётся… - я едва смог отдышаться, сидя на полу, прислонившись спиной к входной двери.

- Непременно доберусь, - Нап жадно затягивался горьким дымом, опершись спиной на дверь уже почти что родной квартиры.

Общение с Наполеоном не идёт на пользу моему поведению. Это замечаю не только я.
Мы с Гамлетом всего на всего стояли у ворот колледжа и курили: я ждал Доста, Гамлет – Баля.
Не ожидали, да? Сам в шоке был. Первые минут десять. Потом напало облегчение, что к Напу он таки никакого отношения не имеет. А потом началась мысленная истерика на тему, что я уже считаю агрессора своей собственностью. Впрочем сеанс самобичеванию мне безбожно прервали.
- Курить на территории колледжа запрещено, - я, признаться честно, едва не отскочил метра на два от возникшего Серым кардиналом Макса.
Гам поспешно затушил сигарету и выбросил в урну, показав Главе совета пустые руки.
- К тебе это не относится? – Горький развернулся ко мне, но я уже был на полпути в Рай от осознания великой истины.
- Относится, - я согласно кивнул, выдыхая сизый дым.
- И? – парень вопросительно изогнул тонкую строгую бровь, а в глазах сверкнула наверное сталь.
Но сейчас мне было на него глубоко параллельно, что и я подтвердил красноречивым взглядом вниз. Максим проделал то же самое, и на его виске вздулась вена.
Да-да, территорию колледжа и меня разделяла буквально пара сантиметров.
Мне было бы плевать на этот факт, но Горький на то и Инспектор, что соблюдает ВСЕ правила.
- Это тебе с рук не сойдёт, - отчеканил Макс и удалился.
- Дюма, ты сошёл с ума… - пробормотал Наставник, провожая Главу студсовета взглядом.
- Да сам в шоке… - я задумчиво бросил не затушенную сигарету в урну.
- Это отсутствие Дона так сказывается?
- Нет, - причину я и так прекрасно знал. – Это не отсутствие Дона, а присутствие Напа.
- Так значит Джек не врал?! – Гамлет аж подпрыгнул, сверкая энтузиазмом как следует меня расспросить.
- На счет чего? – как Бальзак умудряется так вот неожиданно появляться?
- Да ёб…! – вполне однозначная реакция в два голоса и две пары шокированных глаз.
- На счёт Дюмы и Наполеона! – Гам тут же прилип к руке Критика и наградил его дразнящим поцелуем в уголок тонких губ.
- Джек никогда не врёт со свежими новостями, - Баль сгрёб Гамлета в охапку. – Развлекайтесь, дети мои.
- А? – наблюдая за удаляющимися.
- Бэ, - раздалось над ухом, от чего я таки вскрикнул, отскакивая от довольного произведённым эффектом Наполеона.
- Обалдел что ли так подкрадываться?!
- Ты скажи, что не ждал меня и не рад видеть, - Политик уже сцапал меня за руку и потащил куда-то.
- Так Достоевский же! – я порывался отскочить обратно.
- Штирлиц сказал, что тот сегодня страшно занят, - не терпя возражения заявил Нап, таща меня как собачку на поводке.
- А чем? – я едва не бегом следовал за рыжим.
- А тем же чем и мы сейчас, - Наполеон был страшно чем-то доволен и мне это не говорило ничего хорошего.
А уж от того, что я представил как обычно не вовремя в красках уши и вовсе покраснели.

- И как только Лондон это увидел? – Гуманист и Администратор сидели на крыше колледжа, наблюдая за расходящимися по домам студентами.
- По-моему это только слепой не увидит, - Достоевский прикрыл глаза, проводя розой по своей щеке.
- Хотя ты прав, - Штирлиц, нежно провел рукой по мягким волосам дуала, устроившего голову на его плече, - так Посредника мог испортить только Наполеон.
- Я думаю это им обоим на пользу будет, - нежные лепестки розы прошлись по не менее нежным губам инфантила.
- Всё может быть, - ни одна роза не может соперничать со Штирлицем.

- А мы куда? – я с очень большим сомнением разглядывал билетик на пригородный поезд.
- Надо, - в который уже раз бросил Наполеон. Более развёрнутого ответа я от него не добился.
Так, это точно не к нему домой и не ко мне.
Боже… Он хочет убить меня и закопать в лесу! Между прочим обидно – я хотел умереть от старости. Ну или хотя бы от шальной пули. Не судьба значит. Прощай жизнь, прощай учёба, прощай дом, прощ…
Нап втащил меня в электричку и пихнул на сиденье к окну, садясь рядом и предусмотрительно вставляя наушники в уши, пресекая мой трёп на корню.
Мало того, что меня как послушную девицу затащили в поезд, так я ещё и прослушал куда мы едем! Блеск.
Ехали мы долго. Очень. Солнце уже начало садиться, когда агрессор наконец-то зашевелился и опять за руку вывел меня на платформу. За что ему спасибо, кстати – за эту поездку я себе отсидел всё, что только возможно.
- Давай на чистоту, - мы шли по просёлочной дороге, а Нап всё ещё держал меня за руку, - ты сейчас меня убьешь и закопаешь, так?
- Угу, - парень согласно кивнул, всматриваясь в даль.
- Отлично, - аняня, я сошел с ума. Какая жалость… - Только давай убьешь с одного удара?
- Без проблем, - мы поднялись на какой-то холм, потом зашли в лес. Я уже сам держал Наполеона за руку, боясь потерять его из виду.
- Всё, - объявил Политик, останавливаясь и осматриваясь.
- Убивать будешь?..
- Да, - Нап согласно кивнул, - поэтому закрывай глаза и давай мне руки.
Прощайте любимые родители и кошка Марфа.
Я послушно закрыл глаза и вытянул руки вперёд.
Но вместо ожидаемых наручников или хотя бы верёвки на запястья легли горячие ладони агрессора.
- Давай, пару шагов вперёд и садись, - Наполеон осторожно провёл меня несколько метров и усадил на траву. – Можешь открыть глаза.
Я ожидал увидеть дуло ружья. Но никак не это.
Я сидел на высоком обрыве у озера, в зеркальной глади воды отражалось алое пламя заката, а солнце уже почти скрылось за неровной кромкой горизонта.
- Нравится? – усмехнулся Наполеон, усаживаясь рядом.
Безумно красиво. Это настолько прекрасно, что захватывает дух и пережимает горло, не давая ни вдохнуть, ни сказать хоть слово.
Я во все глаза смотреть вдаль и вокруг. Это самой великолепное место, в котором я когда-либо был.
- Спасибо, - горло наконец-то немного отпустило, но получилось всё равно сдавленно и хрипло.
- Да не за что, - Нап махнул рукой, тоже всматриваясь в рыжую полоску за лесом, которая осталась от солнца. – Это только начало представления.
У меня уже просто мозг не мог представить, что же может быть прекраснее.
Но парень не стал ничего объяснять, просто взял за шкирку и увалил спиной на траву, растягиваясь рядом.
- Гляди, - он указал на уже чёрное небо, на котором начали рассыпаться звёзды. – Скоро начнётся.
- Что начнётся? – я внимательно рассматривал небосвод на предмет обнаружения летающей тарелки или может даже феникса.
Но внезапно небо будто расколола надвое падающая звезда.
Из горла вырвался позорный, словно девчачий «ох».
Политик только усмехнулся, закладывая руки за голову и продолжая наблюдение за падающими звёздами, всё чаще чиркающими по небу.
Не хватало глаз, чтобы поймать взглядом всё ночное представление. Звёзды всё сыпались и сыпались, превращаясь уже почти в метеоритную бурю. В животе всё сжалось в один клубок от страха, что вот-вот один болид таки не поддастся атмосфере и грохнет о Землю, устроив где-нибудь локальный Армагеддон, но душа пела от восторга, радуясь каждому мгновению созерцания этого чуда природы.
- Ых… - неожиданно из горла вырвался всхлип, и только тут я почувствовал, что по вискам катятся горячие капли и затекают в уши, противно щекоча.
- Дюма? – Наполеон приподнялся на локте.
- Зачем… – я тут же закрыл лицо руками, глухо всхлипывая, - зачем ты меня сюда притащил?..
- Просто хотел сделать тебе приятное… - голос агрессора звучал обеспокоено и немного неуверенно.
Блин, в голове не укладывается почему Политик так со мной носится. Что я ему сделал или что во мне такого?
- Спасибо… - вроде немного отпустило. – Правда спасибо. Это просто прекрасно.
Я вытер лицо рукавом рубашки, снова глядя в небо, продолжаемое освещаться сверкающими линиями.
- Тогда не реви, - Нап кивнул и снова упал рядом, потягиваясь с довольным рычанием.
- Я не реву, - получилось гнусаво.
- Вот и не реви дальше, - вот так и хочется хорошенько ему вмазать!
Но вместо этого сажусь ровно, чтобы разложило нос.
- Ну, Дюм, - Политик тоже сел ровно, по-хозяйски обнимая меня за плечи, - чего ты опять?
- Я? – глаза уже почти сухие, так что в золотистые глаза вполне можно взглянуть. – Ничего, просто впервые вижу такую красоту.
Ненавязчиво пытаюсь вывернуться из-под его руки, но агрессор лишь крепче прижимает меня к себе. А я и не против…
- Просто мы на астрономии как раз про этот метеоритный дождь говорили, вот и решил посмотреть в живую, - взгляд Политика снова устремился в небо.
- А меня зачем привёл? – и откуда во мне эта дотошность? Это точно микробы Бальзака.
- На красивое всегда приятнее смотреть с кем-то.
- Спасибо ещё раз, - внутри было хорошо, а голова сама собой упала на его плечо.
- Не за что, - Нап зарылся носом в мои волосы, щекотно фыркнув за ухо, от чего по всему телу пробежало стадо мурашек. – И вообще, - его пальцы осторожно стянули с моих волос резинку, отпуская пряди на спину и плечи, - хватит их заплетать. Мне так больше нравится.
Наглость!
- А мне нет, - убирая выбившуюся чёлку обратно за ухо, - мешаются.
- Зато красиво, - ага, а ещё, кажется, ему удобно. Можно скользнуть пальцами в мягкие пряди, чуть сжать, до приятной дрожи, потом повернуть к себе голову заботливого и легко коснуться губами мягких губ.
Быстрый поцелуй, всего лишь прикосновение, без намёков и продолжения.
- Ты красивый, - Нап шептал почти касаясь губами моей щеки, которая краснела всё сильнее и сильнее.
- А ты слишком наглый, - веки дрожали в порыве закрыть собой глаза. - Но честный, - я провёл рукой по его щеке, чуть перебирая пальцами, - и ласковый.
Не верите, что агрессоры могут быть ласковыми? А они могут. Они могут быть очень-очень ласковыми.
От этой ласки глаза закроются сами собой, а губы поддадутся поцелую. Такому же настойчивому как и сам агрессор, но такому же ласковому, каким он иногда бывает, но только, наверное, для самых-самых.
Как же всё-таки приятно просто сидеть на траве, смотреть на метеоритный дождь, целоваться и говорить о разной чепухе.
Такого душевного подъёма у меня никогда ещё не было. Я несказанно благодарен Наполеону за эти мгновения.
Кажется, что так проводить время можно бесконечно, но краем глаза я заметил, что за спиной верхушки деревьев уже начинают освещаться первыми лучами утреннего солнца.
- Эй, - уха коснулись горячие губы Политика, вновь заставив вздрогнуть, - утро уже.
Утро?! Это ж сколько мы тут сидели?
- Ничего себе, - я потёр глаза, которые начали предательски закрываться. – А мы в колледж-то успеем?
- Всё о чём ты сейчас можешь думать – это учёба? – Нап вскинул проколотую бровь.
- Нет, так нет, - я упал обратно на траву, с наслаждением потягиваясь.
Внутри всё колыхнулось. Так обычно бывает, когда на меня очень пристально смотрят.
Я прекрасно знаю, о чём сейчас думает Наполеон, но пусть пока наблюдает издалека, я не из тех кто даёт по первому требованию.
- Поехали обратно? – вдоволь насладившись почти физически ощутимым взглядом, скользившим по оголившемуся от потягиваний животу, ногам и груди, я сел ровно, убирая волосы назад.
Нап мотнул головой и вскочил на ноги.
А моя резиночка для волос красовалась у него на руке синим браслетом-трофеем. Ну и фиг с ним.